Последняя бизертянка

Сегодня в тунисской Бизерте отмечает свое 96-летие Анастасия Ширинская, дочь русского морского офицера, пережившая в 20-м году прошлого века вместе с 7 тысячами соотечественников драматический переход черноморской эскадры русского императорского флота из Севастополя в древнюю гавань на севере Африки, основанную финикийцами.

В Тунисе пик туристического сезона. Но в Бизерте туристов почти нет. Окрестности Старого порта заполнены местными жителями, неспешно выбирающими простецкий товар в бесчисленных лавочках, облепивших изнутри и снаружи глухие стены Медины. Торговцы здесь непохожи на сытых владельцев сувенирных магазинчиков где-нибудь в Сиди-бу-Саиде или сверкающем витринами Ясмине неподалеку от Хаммамета. Они спокойно взирают на то, как вы роетесь в безделушках из меди и латуни, уступая их почти даром. В воздухе пахнет рыбой.

«Наш адрес ничего не скажет ни прохожим, ни таксистам, - говорит мне в телефонную трубку бодрый женский голос. – У них другие ориентиры. Но если вам интересно, можете записать: улица Пьера Кюри, 4». Это Элеонора. Час спустя я выясню, что она – медседстра. Полтора года назад приехала в Бизерту из Новочеркасска, чтобы помогать Анастасии Александровне справляться с преклонным возрастом. Следуя указаниям Элеоноры и выглядев впереди минарет, я сбавляю и без того небольшую скорость взятого напрокат «Рено». Пешеходы здесь движутся по проезжей части наравне с автомобилями.

В полутораэтажном особнячке нас просят подождать. Хозяйка прощается с делегацией из Российского культурного центра. О временах, когда соотечественники сторонились этого «белогвардейского гнезда», здесь стараются не вспоминать. Быстрее всех в доме освоилась моя 6-летняя дочь, которой уже поднадоели стандартные забавы аниматоров в отеле, и она с легкостью отправилась с нами в поездку через полстраны. Пока я выяснял, что вошедший в гостиную мужчина лет шестидесяти – Николя, племянник Ширинской, дитя уже вручило хозяйке букет миниатюрных тунисских роз и отправилось играть с носящимся из комнаты в комнату пуделем.

Перед Анастасией Александровной на столе лежит альбом, и она, медленно переворачивая страницы, не без легкой бравады говорит, что помнит всех одноклассников русской прогимназии, которая размещалась на броненосце «Георгий Победоносец». Там же, на «Георгии», они и жили первые четыре года после прибытия в Бизерту – мама и три младших сестры Анастасии. «Математике нас учил сам генерал Оглобленский! – хозяйка многозначительно поднимает вверх указательный палец. – Он преподавал астрономию еще в петербургском Морском корпусе».

Ширинской было восемь лет, когда русские корабли стали на последнюю стоянку в Бизерте. Тунис находился под французским протекторатом, и до тех пор, пока в 1924 году Франция не признала советскую Россию, русские моряки с семьями терпеливо ждали своей участи, налаживая жизнь в плавучем городе из 33 военных кораблей. На мой вопрос, насколько тяжелой была эта жизнь, Анастасия Александровна почти с негодованием ответила: «Нам даже не хотелось сходить на берег!» Тем не менее в своей книге «Бизерта. Последняя стоянка» Ширинская пишет, что в первые же месяцы в эскадре было несколько самоубийств. «Двадцатитрехлетний Коля Люц оставил письмо: просил прощения у товарища, что покончил с собой его револьвером». «В одно прекрасное утро, - пишет Анастасия Александровна, - большой французский буксир доставил нас в госпиталь Сиди-Абдаля… После почти холодной бани нас, женщин и детей, повели голыми через длинный и широкий коридор на раздачу госпитальной одежды: ночных рубашек и пижам, по выбору, пока дезинфицируют нашу одежду. Как унизительно показалось мне идти, как в стаде, по этому коридору, на глазах госпитального персонала, не всегда скрывающего свое любопытство».

Верные присяге русские моряки продолжали нести вахту. Но Бизертская эскадра была обречена. Париж уже вел переговоры с Москвой о судьбе «эскадры Врангеля». 29 октября 1924 года на кораблях были спущены андреевские флаги. Покинувшие корабли россияне постепенно разъехались по всему миру. В 1925 году русская община в Тунисе насчитывала не более 700 человек. Анастасия Александровна вспоминает, что в поисках средств к существованию стерлась грань между чинами и учеными степенями. «Только врачи могли надеяться на работу по специальности. Престарелый генерал Завалишин просил место сторожа или садовника. Генерал Попов искал место механика. Алмазов, который когда-то готовил докторскую степень по международному праву в Париже, был готов выполнять обязанности писаря. Моя мама, как и многие дамы, подрабатывала дома, штопая одежду, стирала и гладила белье».

В 30-х годах в Тунисе стали бродить освободительные идеи. Чтобы укрепить свои позиции, Париж обязал всех госслужащих принять французское гражданство. Для семьи Анастасии Александровны это означало окончательно потерять Россию, которую они «понесли в себе». Ее отец, последний командир «Георгия Победоносца» Александр Манштейн отказался стать французом. Вслед за ним то же сделали жена и дочь. «Какие это были преданные России люди, - медленно говорит Анастасия Александровна, глядя на старые фотографии. - Никогда мои родители не плакали о том, что потеряли имение, потеряли деньги. Мама говорила: как можно плакать о потерянном имуществе, когда мы потеряли Родину!»

Анастасия Ширинская почти всю жизнь прожила русской эмигранткой. Не имея гражданства, но обладая педагогическим талантом, она учила математике французов и арабов в местном лицее, подменяя штатного преподавателя; давала частные уроки. Среди ее учеников – нынешний мэр Парижа Бертран Деланоэ. «Я не нажила состояния, - говорит Анастасия Александровна, - даже квартира, в которой я прожила все эти годы, мне не принадлежит, я плачу каждый месяц за ее аренду. Но у меня всегда была Россия». Оставшись в Бизерте единственной свидетельницей событий 20-годов, в самые трудные годы Ширинская хранила главное свое богатство: Родину и веру. «Казалось, России больше не существовало, - говорит Анастасия Александровна. - Из названия страны даже само слово "Россия" исключили. Оставили только буквы – С. С. С. Р. На чужбине переживать это было особенно тяжело. И только когда страна снова стала Россией, Российской Федерацией, я попросила гражданство. И теперь я гражданка России».

Сильный характер позволил Анастасии Александровне воспитать троих детей. Дочери получили хорошее образовании во Франции. Взрослые внуки обожают русскую бабушку. Их, как и двоих правнуков, Ширинская крестила в православную веру в маленьком храме Александра Невского, построенном в Бизерте на средства русской общины в 1937 году. Теперь ждет в гости правнучку. Анастасия Александровна сохраняет присутствие духа и чувство юмора. «Держит меня в ежовых рукавицах, - кивает она на Элеонору, поставившую перед ней стакан с какой-то микстурой». Жалуется, что после того, как исполнилось 95, «стала чувствовать возраст».

На вопрос, как остаться русским, прожив вне России и практически не зная ее, Анастасия Александровна отвечает короткой глуховатой фразой: «Я знаю, что такое Россия». И читает нам стихи:

Белый дом и белые колонны. Двести лет на берегу Донца
В старом парке прячутся вороны, и алеют розы около крыльца.
Как вернуться в старую усадьбу, как найти дорогу в небытье?
Только сердце может хранить правду, рассказать что было… Было и прошло.
Я вернусь, и в зарослях сирени заливаться будет соловей,
Я вернусь, чтоб встретить в парке тени дорогих и близких мне людей...

Источник: www.svobodanews.ru